– Те греки все еще зовут себя римлянами.

– А мы их – ромеями, – согласился Рюрик. – Ты опять не ответил!

– Зачем? Ты ведь не едешь?

– Просто интересно…

– Ну… корона базилевса тебя не ждет.

– А что?

– Зачем тебе знать, Рюрик? Ждет тяжелая работа. Здесь у тебя маленькое племя, но уже готовое. А на новом месте… Сам знаешь, славяне – народ упрямый.

– Ты прав. Все-таки что еще я получил бы, кроме тяжелой работы? И неблагодарной наверняка.

Через раскрытое окно послышался цокот копыт, звонкий голос Гульчи. Олег поднялся, но Рюрик выбросил вперед руку, властно удержал его на месте:

– Что еще, кроме работы? Ответь! Заклинаю богами.

– Тяжкая работа, – ответил Олег со злостью. – Грязная, неблагодарная, ты прав, непонимание и предательство друзей. Измены, оскорбления. Наконец – удар в спину отравленным кинжалом.

Рюрик дернулся, даже свел лопатки, словно ощутил лезвие. Глаза расширились, налились кровью. Лицо, напротив, медленно бледнело, пока не стало мертвенно-бледным. Синие губы задергались. Он часто задышал, жутко скрипнул зубами, закрыл глаза. Голос был как у разъяренного льва, внезапно обретшего речь:

– А ты меня зовешь… в Новгород? А ты… Погоди, сейчас… Я не берсерк отныне, я князь!.. Не берсерк, не берсерк! Святой волхв, ты не все сказал. Заклинаю богами, скажи всю правду.

Олег шагнул к двери, Рюрик загородил путь. Вид князя был страшен.

– Правда нехороша, – ответил Олег, отводя глаза. – От тебя не останется ничего, кроме имени… Даже имя останется племенное, а то, что тебя звали при рождении Соколом, а по-скифски Скилом, забудут. Твой дом сожгут. Умилу убьют, книги твои бросят в огонь… Сын твой останется слишком малолетним, править не сможет.

Бледный, как выбеленное полотно, Рюрик прохрипел:

– Продолжай.

– Игорь взматереет, у него будет великая держава. Твои потомки ее расширят. Когда земля Рюриковичей не сможет помещаться под одной рукой, она распадется на сотни королевств. Каждым королевством будет править Рюрикович, твой потомок. Самое малое из королевств будет в десятки раз богаче, сильнее, чем ты создал здесь.

Рюрик смотрел исподлобья, взглядом велел продолжать. Со двора донесся нетерпеливый крик Гульчи.

– Я зрел странные народы, что покорились Рюриковичам, – ответил Олег, его корчило от жалости к молодому князю. – Зрел диковинных зверей… На далеком юге, земле Рюриковичей, не знают зимы, никогда не видят льда, а на дальнем севере, тоже земля Рюриковичей, не знают лета. Чтобы достичь земли Рюриковичей от западного края до восточного, нужно скакать на коне день и ночь, день и ночь… знаешь сколько?

Рюрик сказал хриплым голосом:

– Месяц?

– Три года, – ответил Олег тихо. – Не останавливаясь. По прямой, не обходя горы и озера. Твои потомки дойдут до Великого океана, заселят бескрайние земли. Настолько бескрайние, что ты просто не сможешь их вообразить в этом игрушечном княжестве! Но даже Великий океан не остановит – переплывут на огромных кораблях, каких еще не строят, достигнут другого континента, о котором не знают ни в Европе, ни в Азии, построят там город-крепость с гордым названием Росс…

В коридоре раздался быстрый перестук каблучков. Дверь распахнулась. Гульча стояла на пороге, уперев кулачки в бока. Глаза ее прожигали в пещернике дыры. Олег хлопнул Рюрика по плечу, обогнул, как столб, и пошел к выходу.

Рюрик вздрогнул, ошалело двинулся следом. В коридоре стража бодро стукнула рукоятками копий в каменный пол. Гульча пошла впереди, ее слух напрягался от потуг не пропустить ни слова из явно важного разговора.

– Дети, – сказал Рюрик хрипло. – Для них все! Для себя ищем счастья, для коней – травы, для детей – будущего… Святой отец, ты посмотрел грядущее моих детей, что останутся на Рюгене?

Они вышли на крыльцо. Посреди двора двое воинов держали под уздцы оседланных коней, еще по коню с вьюками стояли позади. Завидев Гульчу, гридни заулыбались, повели коней ближе к княжескому крыльцу.

– Олег, – сказал Рюрик настойчиво. – Ты опять забыл сказать…

Олег тяжело вздохнул:

– Успокойся. Все хорошо, насколько может быть хорошо в этом мире. Твое королевство падет последним.

– Что-что?

Гульча сбежала вниз во двор, ухватила коней и бегом привела к крыльцу, боясь пропустить хоть слово.

– Сыны Рудольфа, – объяснил Олег. – Разве я не говорил? Или это не тебе? В последнее время я так часто о них говорю, что уже сам забываю… Дранг нах остен! Сто лет тому Карл Великий вторгся в земли короля лютичей Драговита, начав тем самым натиск на славян, стал захватывать их земли… Он нанес страшное поражение этому племенному союзу, но главную крепость, стольный град, взять не сумел. Карлу помогали бодричи, другой славянский союз племен – те и другие ведут кровавые войны на истребление, как у нас, славян, водится… Вспомни, всего пятнадцать лет назад Людовик Немецкий пытался разгромить этот же союз бодричей, но не сумел. Увы, за сто лет кровавого натиска славяне отступят. Легко отбились бы даже в одиночку, но сами бьются друг с другом более люто, чем с немцами! Их покорят, они восстанут и перебьют немцев. Их снова покорят, захватят земли, они снова восстанут. И так будет много раз, пока славянские племена не уничтожат полностью, а их земли не станут навеки немецкими. Даже славянская река Лаба станет у них именоваться Эльбой. Но ты можешь гордиться, Рюрик! Твое королевство выстоит триста лет непрерывного натиска. Оно падет последним 1 .

Гульча вскочила в седло, гарцевала подле крыльца, тесня Олега конем. Рюрик обнял Олега, на миг прильнув к широкой груди пещерника.

– Увидимся ли?.. Или тебя увидят мои внуки?.. Постой-постой, триста лет простоит мое королевство?

– Триста лет – большой срок, – ответил Олег тихо. Он понимал скрытый смысл вопроса. – Зачем тебе заглядывать дальше?

Он вскочил на коня, подобрал поводья. Конь взыграл. Гульча ослепительно улыбнулась молодому красивому князю – для нее теперь это был могучий русич, а не подмастерье кузнеца, повернула лошадь к воротам. Рюрик ухватился за стремя, удержал Олега:

– Погоди… Хоть кто-то уцелеет?

Олег покачал головой, ему было тяжело смотреть в наполненные мукой глаза князя.

– Аркона будет уничтожена! Воронье разжиреет, убиты будут все, даже собаки и кошки. Ветер разнесет пепел от дворцов и собачьих будок! Как уцелеет кто-то из твоих потомков, если они, как их пращур, первыми пойдут в сечу?

Руки Рюрика бессильно упали. Олег повернул коня. Гульча стояла в раскрытых воротах, нетерпеливо махала рукой. Он пустил коня галопом, и они выехали из ворот, оставив замок позади.

Дорога была узкая, но Гульча старалась ехать рядом, касаясь сапогом стремени Олега. Лицо пещерника было темным, как грозовая туча, Гульча изнывала от жалости и сочувствия.

Глава 18

Они видели верхушки мачт в порту, когда сзади раздался конский топот. Рюрик мчался простоволосый, за ним, как крылья, развевался красный плащ.

– Провожу малость! – крикнул он. – Посажу на ладью! Когда еще свидимся…

Олег придержал коня, пропустив Гульчу вперед. Когда поехали бок о бок с Рюриком, сказал настойчиво:

– Возвращайся. Не рви сердце, триста лет – большой срок.

Рюрик не отвечал, они въехали на причал. Гульча высматривала ладьи и кочи. Рюрик сказал сдавленным голосом, словно чья-то рука держала его за горло:

– Будущее для детей… Трава для коней, счастье для наших женщин, а для детей – будущее…

– Рюрик! – выкрикнул Олег. – Не терзайся. Триста лет – вечность.

Ветер с моря дул холодный, резкий. Рюрик дышал тяжело, лицо заострилось, на лбу блестели крупные капли пота.

– Святой отец, – прохрипел он, – ведь ты приехал уговорить! Грамоту привез. Не поверю, что она легко далась. Новгород – город своевольный. Гостомысл меня ненавидит. Так почему же уезжаешь?